|
Детство, опалённое войной…
Когда я смотрю фильмы про Великую Отечественную войну, то события воспринимаю отстранённо, как будто всё, что происходит на экране просто придумано автором.
Я родилась мирное (сравнительно) время и Великая Отечественная для меня далёкое прошлое. Вернее, так было раньше. Однажды мой прадедушка, вместе с которым мы смотрели очередной фильм о войне, сказал: «Всё это неправильно. А в действительности всё было гораздо страшнее». Эта фраза заинтересовала меня и я начала расспрашивать деда о его жизни. И чем больше я узнавала, тем яснее и ярче из прошлого выступала не киношная, а реальная война – война моего прадеда.
«Вставай, страна огромная».
 Летом 1941 года моему прадеду – Анисимову Николаю Алексеевичу – было 13 лет. Вместе с отцом, матерью и с двумя сёстрами он жил в селе Топчиха. Он хорошо помнит день 22 июня и объявление по радио, прочитанное А.Молотовым: «Сегодня, в 4 часа утра, без объявления каких – либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну». Он хорошо помнит свои ощущения – совсем ещё мальчишки – смесь странной гордости, что на его жизнь выпало такое важное событие и страх перед начавшейся войной – что с ними будет теперь?!
Топчиха была тогда не только районным центром Алтайского края, но и узлом железной дороги. С началом войны здесь был создан военный военно– пересыльный пункт. Прадед вспоминал, как со всего района люди ехали сюда, шли толпами к военкомату. Многих брали в армию. Новобранцев грузили в вагоны. Людская толпа плакала, пела, прощалась и отчаянно верила, что всё скоро закончится и родные вновь будут вместе. А над людским морем звучал духовой оркестр. Прадед говорит, что с той поры он всегда волнуется, когда слышит музыку в исполнении духового оркестра – в памяти опять всплывает лето 1941 года и гремучая смесь горя, слёз и надежды…
Говорят на территории бывшего Советского Союза нет ни одной семьи, не затронутой войной. Семью моего прадеда она тоже задела. Его отца вскоре взяли в трудармию – в городе Барнауле он строил завод №17. Там и погиб. Мать сильно болела, но нужно было самой вытягивать семью: маленькая шестилетняя Рая была инвалидом с детства. Вторая сестрёнка – Полина – по достижении 18 лет была отправлена в Рубцовск на строительство завода.
Мужчины уходили на фронт, а хозяйство тянули женщины, старики и дети. Все кто мог работать – работали. Мальчишки – подростки считались мужчинами – им доверяли самую трудную, тяжёлую работу. Прадед поступил работать в колхоз «Комбайн». Работал на быках, лошадях. В то трудное время это была основная тягловая сила, при недостатке которой в плуг впрягали и своих коров. За тяжкую работу платили хлебом. Колхозные трудодни оплачивались зерном. Однако в первую очередь рассчитывались с государством. Лозунг «Всё для фронта, всё для победы» был не пустым звуком, а жизненным девизом страны в годы Великой Отечественной войны.
Без вины виноватые
В 1941 году осенью, в начале сентября в Топчиху привезли эвакуированных из Саратова немцев. Они ходили по Топчихе голодные, собирали с чужих огородов картошку. Теперь я знаю о судьбе репрессированных народов, о приказе августа 1941 года, переместивших тысячи немцев с мест их проживания на Восток, за Урал, о клейме «враги народа», с размаху поставленном на советских немцах. Сталинское руководство, боясь образования «5-й колонны», обезопасило себя гонениями на ни в чём неповинных людей.
Немцы, уже почти два столетия проживающие в России, в одночасье стали «фашистами». Их переселяли из зон возможной оккупации в Сибирь, на Алтай, в Среднюю Азию и Казахстан. Лишенные имущества, прав, они становились здесь спецпереселенцами. Вскоре после прибытия в Топчиху «эвакуированных» немцев расселили по окрестным деревням.
Зимой 1943 года в Топчиху привезли калмыков, разделивших судьбу немцев. Среди привезённых в Топчиху людей было много женщин, детей. Помимо голода среди переселенцев вспыхнула эпидемия. А в деревне тогда говорили – чума. Люди умирали десятками.
Солдаты копали им могилы. Стылая земля не поддавалась, ломались лопаты и землю разгребали руками. Глубокие могилы вырыть не удавалось, поэтому хоронили как придётся. Весной снег начал таять, земля осела и дворовые собаки изголодавшиеся и одичавшие, раскапывали ямы с мертвецами. По всей деревне валялись обглоданные человеческие кости. Солдаты с военно – пересыльного пункта собирали их повсюду и снова закапывали. Дети, чьи родители умерли, их называли беспризорниками – шатались по деревне. Страдая от голода, воровали, чтобы хоть как – то выжить. В то время много детей брошено на произвол судьбы. Жили они где придётся, чаще просто на улице. Ели собак, кошек. Они легко попадали за решётку, так как законы были суровыми – за стянутый кусок хлеба можно было угодить в тюрьму – ведь с 12 лет была уголовная ответственность (на этот же возраст распространялась и высшая мера наказания – расстрел).
Скидку на возраст никто не делал
 Не только переселенцы, но и коренные жители Топчихи жили впроголодь. Выручали огороды, на которых трудились от весны до осени после рабочего дня в колхозе. Картошка была на 1-е, 2-е и 3-е. Дрова в войну достать было трудно, поэтому топили соломой. Она сгорала, почти не давая тепло. Всё лето ребятишки собирали, лепили кизяки из конского и коровьего навоза. Вечером зажигали керосиновую лампу, но ненадолго, так как разжиться керосином было трудно.
Работать подростку было тяжело – ведь никто не делал скидку на возраст, малосилье от голода. Прадед рассказывал один случай, который мне особенно запомнился. Работал он тогда в бригаде. Однажды зимой их направили за сеном. Ехать было далеко, да ещё в дороге их застал буран. Им пришлось остановиться в деревушке, расположенной возле дороги. Думали только переночевать, да и застряли на 10 дней. На десятые сутки буран затих и они вновь пустились в дорогу. Добрались до сена, наложили возы и повернулись обратно. Дорога была заметена. Бригадир послал двоих парней и моего прадеда (тогда просто Кольку) искать дорогу. Короткий зимний день быстро догорал. Дул слабый буран и ребята потеряли друг друга. Колька заблудился, отстав от спутников. А темноте он наугад брёл по снежной целине, пока не натолкнулся на незнакомую деревушку. Однако надежда на спасение не оправдалась – сколько он не стучал, его не пустили ни в один дом. Делать было нечего, он побрёл в свою деревню, до которой было 4 км. Голодный, уставший, замёрзший он шёл по бездорожью. Ноги подкашивались, он падал, полежав немного, заставлял себя вставать и брести дальше. Не дойдя деревне, он упал и потерял сознание лежит, засыпает. Понимает, что замерзает, а встать не может. Он мог погибнуть, но его спасло то, что бригадир отправил на поиски Кольки парней и те его нашли. Ребята растолкали бедолагу, растёрли снегом, посадили на коня и поехали.
Колькина гармонь поднимала настроение
 Самое удивительное, что при голоде и трудностях, жили дружно – соседи были ближе родственников. Каждый день в село привозили почту. Писем ждали и боялись.
Жизнь продолжалась, никто не унывал, потому что верили, что война скоро закончится. Люди верили и жили надеждой. А молодёжь умудрялась ещё собираться на посиделки. Они назывались «ретевухами». Закончив работу, поздним вечером молодежь собиралась со всей деревни - пели, танцевали. Под утро расходились по бригадам, завтракали и отправлялись работать. Когда был совсем мальчишкой, он самоучкой научился играть на гармошке. Его научил его дядя – Петр. Дядю Петю в начале войны забрали на фронт, и перед отъездом он подарил племяннику гармошку. На молодёжных посиделках – «ретивухах» - музыкальный талант Кольки ценился очень высоко. Не расставался он с гармонью и на работе. При остановке на отдых, доставал инструмент и веселил колхозников. Бойкие, острые на язык, девчонки сочиняли про него частушки: «Едет Колька на коне, а гармошка на спине, остановились отдыхать, он давай в гармонь играть». Когда Николаю исполнилось 15 лет, его послали учиться на курсе комбайнёров. За полгода он освоил сложную технику и вернулся работать в колхоз. Ему доверяли комбайн « Сталинец». В те времена техники на селе было мало, поэтому механизаторы и водители были аристократией деревни.
… И День Победы наступил
Прадед хорошо запомнил и окончание войны. Для него это был обычный день. Вся бригада, как обычно, работала. Из правления колхоза приехал бригадир, а с ним председатель сельсовета. Работу остановили, собрали всех вместе и сообщили об окончании войны. Все были рады, но после 2-х часового отдыха приступили к работе – весна, как вы понимаете, - время очень горячее.
После войны сначала мало что изменилось – по-прежнему недоедали и работали за троих. Однако это переносили намного легче – ведь война всё-таки кончилась, а остальное можно было выдержать. Постепенно увеличилась оплата по трудодням. Можно было сдать хлеб в закуп, за что давали швейные машинки и велосипеды.
После войны перестраивали дома, жизнь наладилась.
Мой прадед прожил тяжёлую, полную трудных испытаний и забот. Эго жизнь как энциклопедия истории 20 века. В ней отражалась судьба огромной державы. В своём исследовании я сосредоточилась только на одном периоде его биографии – Великой Отечественной войны. Ведь тогда ему было примерно столько же, сколько мне сейчас, и я всё время ловила себя на мысли, что «примеряю» то, что происходило с ним на себя. Мне страшно представить, что сейчас может разразиться война и всё опять повторится – голод, разруха, страх и боль. Я не помню, кому принадлежат слова, но я хорошо запомнила эту фразу: «Кто забывает историю, получает её повторение».
После Великой Отечественной войны прошло 65 лет. И время затушевало её, сделало историей. Но я свято верю в то, что пока мы помним эту войну, новая война не начнётся.
Я глубоко признательна ветеранам Великой Отечественной войны за их героизм на полях сражения. Я плачу над детьми военной поры. Я восхищаюсь всеми, благодаря которым была выкована Великая Победа.
|
